— Такова воля короля, — сказал Элдред.

— Так здесь написано! И отец согласен!

— Твой отец понял мудрость королевской воли.

— Неужели? И в чем эта мудрость, Элдред?

— Король считает, что нельзя позволить скоттам взять эту крепость силой.

— Конечно, отец с этим согласился бы. И отец считает, что его собственный гарнизон не способен справиться с этой задачей?

— Я видел ваш гарнизон, — вызывающе сказал Элдред. — Праздные, грязные воины, не приученные к дисциплине!

— Выглядят они позорно, — весело согласился мой сын, — но сражаться могут!

— Король желает, чтобы Беббанбург надежно охранялся, — возразил Элдред.

— Ну надо же, Элдред! Как мудро со стороны короля! — Сын откинулся в кресле и съел кусок сыра. — Он должен надежно охраняться, воистину так! Именно поэтому отец приложил свою печать к королевскому письму?

— Конечно, — напряженно ответил Элдред.

— И ты видел, как он это сделал?

После едва заметной заминки Элдред кивнул.

— Видел.

— И ты правда лорд? Не просто гонец?

— Я лорд.

— Лживая ты жаба, а не лорд, — улыбнулся мой сын. — Бесчестная, лживая жаба. Даже хуже, ты — жабье дерьмо, лживое жабье дерьмо. Отец не ставил свою печать на этом письме.

— Ты назвал меня лжецом!

— Именно так.

Доведенный до бешенства Элдред положил ладонь на рукоять меча и шагнул вперед, но его остановил лязг мечей, вынимаемых из ножен.

— Вызываю тебя на бой! — рявкнул он моему сыну.

— Вызываю тебя на бой! — передразнила его Алайна, и Элдред внезапно понял, что девчушка до сих пор стоит позади него, повернулся, увидел, что она повторяет его жесты, и бросился вперед. Он с силой ударил ее, Алайна вскрикнула и упала на каменный пол.

Я вышел из-за шторы.

Один из спутников Элдреда выругался, но помимо этого, пока я пересекал помост и спускался вниз, в зале были слышны лишь вздохи ветра и топот моих шагов. Я подошел к Элдреду.

— Значит, ты не только лжец, но и бьешь маленьких девочек.

— Я... — начал он.

Но не закончил, потому что я его ударил. Я тоже разозлился, но это была холодная ярость, и мой удар, нанесенный ладонью наотмашь, был точным, внезапным и жестоким. Может, я и старик, но каждый день практикуюсь с мечом, а это придает сил. Элдред пошатнулся и почти удержался на ногах, но я толкнул его, и он упал. Никто из его людей не двинулся с места, и это неудивительно, потому что зал наполнили сорок моих воинов в блестящих шлемах и кольчугах, и выставили копья.

Я наклонился и подал Алайне руку. Смелая девчонка не плакала.

— Все зубы на месте? — спросил я.

Она поводила во рту языком и кивнула.

— Вроде да.

— Только скажи, если какой-нибудь выпал, я вырву зуб у этой жабы, тебе на замену. — Я стоял над Элдредом. — Ты не лорд Беббанбурга, — сказал я ему. — Лорд Беббанбурга — это я. И прежде чем мы обсудим письмо короля, снимайте мечи. Быстро!

Один за другим они отдали мечи моему сыну. Только Элдред не шевельнулся, поэтому сын просто выдернул его клинок из ножен. Я велел своим людям притащить столы и скамьи и усадил Элдреда и его спутников. Я потребовал воск и свечу, поставил свою печать на обрывке, который оторвал от письма Этельстана, и показал его священнику вместе с печатью на письме.

— Они одинаковые?

Священник с несчастным видом уставился на них и наконец покачал головой.

— Не похоже, господин, — пробормотал он.

— Церковь знает толк в подделках, — безжалостно произнес я. — Обычно, чтобы захватить землю, церковники предъявляют документ, подписанный каким-нибудь королем, умершим двести лет назад, добавляют копию печати этого бедняги и заявляют, что он даровал им столько-то хайдов ценных пастбищ. Именно это произошло в Бургэме? Печать подделали?

— Откуда мне знать, господин? — продолжил бормотать священник.

— Зато бесчестная жаба должна знать, — сказал я, глядя на Элдреда. Сказать ему было нечего, и он избегал встречаться со мной взглядом. — Уж конечно, храбрый воин, бьющий девочек, знает. — Я подстрекал его, но он все равно молчал. — Можешь передать королю, что я оставлю Беббанбург себе, а еще, что я не заключал никаких союзов со скоттами и никогда не заключу.

Священник глянул на Элдреда, но было очевидно, что тот ничего не скажет.

— Что, если будет война, господин? — нервно спросил священник.

— Смотри, — я показал на балки, с которых свисали истрепанные флаги. — Этими знаменами размахивали враги саксов. Одни сражались с Альфредом, другие с его сыном, третьи — с его дочерью. И почему, по-твоему, они здесь висят? — Я не дал ему времени ответить. — Потому что я победил их. Я их убил.

Священник снова посмотрел наверх. По правде говоря, флаги были такие рваные и выцветшие от дыма, что он едва ли мог что-то разглядеть, но все же узнал треугольные знамена норвежцев среди флагов олдерменов-саксов, и с легкостью мог сосчитать, как их много. Вороны, орлы, олени, топоры, кабаны, волки, кресты — символы моих врагов, чьей наградой за злобу стал лишь земли клочок саксов для могилы. — Проезжая через ворота, ты видел черепа. Знаешь, чьи они?

— Твоих врагов, господин, — прошептал он.

— Моих врагов, — согласился я, — и я с радостью добавлю туда еще несколько черепов. — Я встал и умолк. Ждал, растягивая паузу до тех пор, пока, наконец, Элдред не выдержал и не посмотрел на меня. — У Беббанбурга есть только один лорд, — сказал я ему, — а ты можешь проваливать. Мечи вам вернут перед выходом из крепости.

Они вышли в полной тишине, подавленные и напуганные, и проходя через ворота, над которыми их ждали вороны, пробираясь мимо луж крови и забитого скота, наверняка заметили, что караульные одеты в сияющие кольчуги и держат начищенные до блеска копья. Не проронив ни слова, они в полной тишине сели на лошадей, молча взяли мечи и проскакали через ворота Черепа, которые с грохотом закрылись за спинами всадников.

— Беда, — радостно заявил Финан. Он подошел к ведущим на стену ступеням. — Помнишь вопрос Домналла?

— Какой из них?

— Сколько у тебя союзников?

Я поднялся по ступенькам вместе с ним, и мы провожали взглядом Элдреда и его воинов.

— У нас есть Эгиль, — мрачно ответил я, — если он еще жив.

— Ну, конечно, он жив, — продолжал веселиться Финан. — Чтобы убить Эгиля, нужен кто-то посерьезней куска дерьма вроде Элдреда! Так что, выходит, мы с Эгилем против всей Британии?

— Точно, — согласился я. Финан был прав. Мы остались без союзников, и весь остров — наши враги. Я унизил Элдреда и создал себе опасного врага, ведь у него есть доступ к королю, и Этельстан может воспринять моё неповиновение как вызов и оскорбление. Монарх всей Британии может счесть меня врагом.

— Думаешь, нужно было пресмыкаться?

Финан задумался.

— Если бы ты пресмыкался, господин, они могли решить, что ты слаб.

Он редко называл меня господином, и только если хотел, чтобы я его последовал его совету.

— Так мы пойдем против них?

— Вилтунскир тебя не соблазняет?

— Не нравится мне там, — сказал я. — Это место годится только для мягких и жирных, там слишком легко жить. А ты хотел бы там поселиться?

— Нет, — признал он. — Мне нравится Нортумбрия. Почти так же прекрасна, как Ирландия.

Я улыбнулся.

— Так что же мне делать?

— Естественно, то же, что и всегда. А что мы всегда делаем? Мы сражаемся.

Мы смотрели вдаль, пока Элдред и его всадники не скрылись из вида.

И мы остались одни.

Часть вторая

Западня

Глава седьмая

Остались не совсем одни, поскольку Эгиль был жив. Он скакал изо всех сил, опережая преследователей, и оказался дома на полдня раньше Элдреда.

— Он приехал после полудня, — сказал мне Эгиль, — взглянул на двести воинов на стенах и исчез в южном направлении.

— Двести! — воскликнул я. — Да у тебя нет двухсот воинов!